Сергей Фомичёв - Агриков меч
С мечом, допустим, ясно, он у Тарко. Тут только с Соколом переговорить надо, чтобы чин-чином всё сделать. А Пётр один на ум пришёл. Тот или нет, непонятно.
Варвара на встречу с чародеем долго не соглашалась. Мена нажимала, говорила, что иначе не добыть им меча, не сладить с ночным гостем, обещала устроить так, что больше никто не узнает о разговоре, а под конец, отчаявшись уломать княжну, пригрозила сама Соколу всё рассказать. И Варвара сдалась.
Но когда чародей пришёл, вновь смутилась, да так, что каждое слово из неё пришлось клещами вытаскивать. Собеседники отнесли это на счёт щекотливости дела – всё же замужняя женщина, княжна, а тут любовник ночной появился, и люди чужие о подробностях выспрашивают. Тут всякий себя неловко почувствует. Однако причина оказалась куда хитрее и неожиданнее. Рассказав чародею с самого начала печальную свою историю, Варвара, в конце концов, всё же открылась.
– Я же на тебя даже как-то подумала, – сказала она Соколу. – Колдун ведь обещал мне город спасти, когда враги подступили. А все говорят – через твои чары и одолели тогда Фёдора. Но я не сразу додумалась, а вот когда вы в Мшары уходили, а я с запиской вас догоняла, ещё на подходе мне вдруг в сердце кольнуло, почуяла близко что-то знакомое. Тут и лес напугал, конечно. А как тебя увидела, одно с одним сложила и обомлела.
– А что? – Мена оценивающе посмотрела на Сокола. – Вполне себе ничего любовник.
Чародей в свою очередь смутился.
– Староват я к жёнам княжеским в терем по ночам лазить, – буркнул он.
– А то другие-то больно молоды, – возразила Мена. – Духу у тебя бы не хватило, другое дело.
– Значит, город спасти он обещал? – задумался Сокол. – Ну, положим, город всем миром спасали. Кто больший вклад внёс теперь трудно вычислить. Вспомнить нужно, за кем ещё какие подвиги значатся. А вот тогда, когда ты нас нагнала, сердце твоё не меня почувствовало. Может, всё же близость леса так сказалась?
– Не знаю уж, что теперь думать, – вздохнула Варвара.
– Петра в дело посвятить придётся, – сказал чародей, подумав. – Без него никак не обойтись. Меч ему будем передавать, а что скажем?
Варвара вздрогнула. Что-то уж больно много свидетелей её грехов набирается. Того и гляди, пальцем на улицах показывать станут.
– Нет, – замотала она головой. Нет, это же позор, какой выйдет. Перед мальчишкой открыться, перед деверем. А ну как проговорится он?
– Не будем ему всё-то рассказывать, – предложил Сокол. – Скажем, колдун извести тебя хочет. А как извести – тут пусть сам гадает.
– А вдруг догадается? – настаивала Варвара.
– Такие догадки он при себе оставит, – заверил Сокол. – Не дурак, небось.
На том и порешили.
– А как мы узнаем, тот Пётр или не тот? – спросила чародея Мена, выходя от княжны. – Кроме имени у нас ведь ничего нет. Почему обязательно этот?
– Узнаем, – пообещал чародей. – Пошли.
– Куда?
– Тарко проведаем. Он как раз у себя должен быть.
Перед походом в Волчьи Мшары чародей оставил у земляка тяжеленный мешок. Теперь к удивлению ведуньи и молодого товарища, он достал из мешка камень, похожий чем-то на двустворчатую, чуть приоткрытую раковину. Причём Тарко камень показался очень знакомым, но вот где он мог его встретить, юноше вспомнить не удалось.
– Что это? – спросила Мена.
Сокол не ответил.
– Вложи в камень клинок, – предложил он молодому товарищу.
– Он точно такой же, как и тот на кургане! – воскликнул Тарко, вспомнив, наконец, где мог видеть подобную щель.
– Не точно такой же, а тот самый, – усмехнулся Сокол. – Выломал, вот, сюда притащил. Как раз для такого случая.
– Для какого? – заподозрил неладное юноша, но лезвие в каменные ножны послушно вложил.
Камень словно почувствовал возвращение железа, обрадовался. Посветлел вроде, потеплел.
– Пришла пора хозяину меч отдавать, – объявил Сокол.
Тарко уж и забыл, что чужой клинок носит. Жалко стало вещицу терять, так ведь и не пришлось перед Вияной покрасоваться. Не на игры же его с собой брать? Впрочем, Тарко справился с собой быстро.
– Тебе всё-таки удалось выяснить, кому он предназначен? – спросил он.
– Не мне, но удалось кое-что выяснить. А скоро точно узнаем. Сходи-ка за Петром, скажи, я просил заглянуть для важного разговора.
– Пётр? – удивился Тарко. – Ему клинок предназначен?
– Вот сейчас и проверим, – уклончиво ответил чародей.
Пётр вошёл, как-то хмуро исподлобья поглядывая на провожатого. Словно тень какая-то пролегла между приятелями. Но Соколу сейчас не до их споров было, не до обид мальчишеских.
– Сможешь вытащить клинок, князь? – кивнул он на камень.
Тот приоткрыл было рот, словно желая что-то спросить, но потом тряхнул головой, взялся решительно за рукоять и легко вытащил меч из камня.
– Но это же меч Тарко! – узнал он.
– Нет, это теперь твой меч, – сказал Сокол.
– Мой? – он вопрошающе посмотрел на Тарко. – Но почему?
Тот отвёл взгляд, предоставив объяснения колдунам.
– Есть одно дело, с каким только ты можешь справиться, – сказала Мена. – И только владея этим клинком.
– Чудеса, – произнёс Пётр, откладывая клинок в сторону. – Что же это за дело такое?
– Сейчас я тебе всё расскажу, – с готовностью ответила Мена.
Отправив Тарко прогуляться, Мена подробно объяснила Петру, что нужно делать и как. О причинах только в общих чертах помянула, не подставляя княжну под срам. Пётр ещё долго выспрашивал подробности, выслушал от Сокола историю Дятла, узнал про дерзкую вылазку Тарко, потом долго сидел, размышляя.
– Но я не могу просто так его взять, – вспомнил вдруг княжич. – Подождите немного.
Пётр выбежал и вскоре вернулся с Тарко. В руках княжич держал один из своих мечей. Причём не из повседневных, как отметил Сокол.
– У нас не принято клинки просто так в дар принимать, – сказал торжественно Пётр и протянул товарищу меч.– Возьми мой взамен. Поверь, один стоит другого.
– Отец не будет бранить тебя? – слегка испугался тот.
– Это мой меч, – гордо заявил Пётр.
Тарко принял клинок, поклонился. Затем, повинуясь порыву, друзья обнялись. Крепко обнялись, напрочь отбросив былые обиды. Со стороны всё это выглядело очень трогательно.
– А скажи, князь, когда вы в облаву на вурдов ходили, Боюн с вами ведь был? – спросил вдруг Сокол.
– Да, – кивнул тот. – В засаде он сидел с Борисом Константиновичем и его людьми. А из наших Рваный с ними сторожил, можешь его спросить, других не упомню.
– Да… не складывается что-то у меня… – с некоторым облегчением сказал чародей.
– Что не складывается? – удивился Пётр.
– Разыскиваю я человека одного, знаю, что в Муроме он, но кто понять не могу. А тут мысль вдруг мелькнула. Но по ней выходит, Боюн не должен бы был с вами вурдов гонять.
– Понятно, – кивнул Пётр, ничего не поняв. – Эх, пропал куда-то Боюн. Боюсь, как бы его этот ваш Савелий вокруг пальца не обвёл.
– Об этом не беспокойся, – ухмыльнулся чародей. – Не обведёт. А попробует, без пальца останется.
***Снег совсем сошёл. Всё зацвело, зазеленело. Реки вспухли, затопили пойменные луга и усердно пытались подточить холмы, на которых стоит город.
Вияна вышла прогуляться в берёзовую рощу. Недавно прошёл сильный ветер, скорее даже буря. Деревья в роще выстояли, но самые кончики веток у берёз посекло. Девушка шла, вдыхая весеннюю свежесть и радуясь яркому солнцу.
Вдруг что-то холодное, будто капля дождя, упала на её плечо. Вияна посмотрела и увидела на рубашке мокрое пятно. Она вновь посмотрела на небо, но не обнаружила на нём ни единого облачка. Вторая капля попала на лицо. Подул лёгкий ветерок и капли стали падать чаще. И вдруг Вияна поняла – это плакали берёзы. На обломанных кончиках веток собирались сверкающие на солнце капельки берёзового сока. Они набухали, становились крупнее и срывались вниз. Их было так много, и капали они так часто, что скоро вся её рубашка промокла насквозь, облепила и ноги, и спину, и грудь…
Раньше она тоже собирала березовый сок, вместе со всеми. Сок пили сразу или выпаривали, или ставили берёзовую брагу. И казалось, ничего необычного в этом нет. А тут сердце вдруг защемило. Это же всё равно, что слёзы пить или кровь. От сравнений таких у самой слёзы по щекам потекли, с берёзовыми мешаясь. И решила Вияна никогда больше сок не собирать.
А ещё вдруг решила она, что плакать никого нельзя заставлять. Даже тех, кто скрывает слёзы.
***– Клинок тёплый, – бросил на ходу Пётр и отправился к лестнице, что вела в терем. – Пора мне.
